Многие сегодня знают, что песня «Миллион алых роз» пересказывает историю любви знаменитого грузинского художника Нико Пиросмани. Увидев певицу и танцовщицу Маргариту де Севр, приехавшую в Тифлис в марте 1909 года, лавочник Николай Пиросманишвили воскликнул: «Не женщина, жемчужина из драгоценного ларца!», продал свою лавку и на все деньги купил розы, усыпав цветочным ковром мостовую перед гостиницей, где жила его богиня.
Что же было дальше? Одни рассказывают, что Маргарита была потрясена: «Ты продал свою лавку, чтобы подарить мне цветы? Я никогда не забуду этого, мой прекрасный рыцарь!» Но через несколько дней приняла ухаживания другого, более богатого поклонника и уехала вместе с ним. А Николай, оставшись без лавки, стал художником.
Другие говорят, что, отправив Маргарите цветы, Нико не стал стоять «чуть дыша» под балконом прекрасной дамы, а отправился на последние деньги пировать в духан. Растроганная Маргарита отправила воздыхателю записку с приглашением, но тот не смог оторваться от дружеского застолья, а когда опомнился, было уже поздно, актриса покинула город.
Увы, вся эта история — лишь красивая сказка. Исследователи творчества Пиросмани уверены, что в его жизни не было ни этой неразделенной любви, ни продажи лавки, а знаменитый портрет «Актриса Маргарита» был написан не с натуры, а с афиши. А сочинил историю Константин Паустовский, побывавший в Тбилиси уже через несколько лет после смерти Пиросмани.
Нико Пиросмани. «Актриса Маргарита»
В реальной же жизни художника роковую роль сыграла совсем другая драма.
Как птичка
Николай родился в крестьянской семье в 1862 году, младшим из четверых детей. Его отец умер, когда Нико было 8 лет, вскоре скончались мать и старший брат, и мальчика вырастила вдова бакинского фабриканта Калантарова. В семье Нико любили, как родного, однако его очевидно тяготила мысль о том, что он здесь чужой и живет в богатом доме не по праву. Эта болезненная мнительность и связанная с ней чрезмерная обидчивость сохранились за ним на всю жизнь и становились всё более заметными, всё более отдаляющими его от других людей.
Несмотря на то, что семья Калантаровых была образованной, сам Николай не мог приспособиться ни к науке, ни к какому-либо ремеслу. Несколько месяцев учился в типографии. Понемногу учился живописи у странствующих художников. Пытался работать тормозным кондуктором товарных вагонов на железной дороге — так почти вся его зарплата «съедалась» штрафами то за опоздание, то за неявку на работу. Про Нико говорили, что он живет «как птичка», не заботясь ни о прошлом, ни о будущем. А особенно странным в нем было то, что он утверждал, будто видит святых, а после этих явлений рука сама тянется рисовать.
Нико Пиросмани. «Дворник»
В конце концов, когда Николай решил уволиться из кондукторов, железнодорожное начальство на радостях выдало ему такое большое выходное пособие, что он смог завести молочную лавку. Но и в торговле он не задержался надолго, бросил лавку и решил, что будет зарабатывать ремеслом художника. Произошло это за несколько лет до того, как Маргарита де Севр приехала в Тифлис — то есть продать ради нее лавку Нико уже никак не мог.
Нико Пиросмани. «Натюрморт»
Он рисовал все подряд: картины, вывески, мог даже покрасить стену или написать на ней название улицы и номер дома. Никогда не торговался и насчет оплаты. Один платил за его картину 30 рублей, а другому он мог нарисовать вывеску за обед и стакан водки. Иногда вместо денег просил купить ему краску или клеенку — ведь, как известно, свои картины Пиросмани писал не на холстах, а на клеенках. Одни утверждают, что это были обычные клеенки, снятые со столов в духанах, другие — что клеенки были специальными, выпускавшимися для каких-то технических целей. Как бы там ни было, они оказались прекрасным материалом для картин: изображения на них не покрывались трещинами со временем, как это случается с холстами.
Отверженный
Но внезапно в жизни Нико появился шанс войти в круг людей, среди которых он всегда чувствовал себя чужим. В 1912 году о его картинах узнали братья-художники Илья и Кирилл Зданевичи. Друг Кирилла писатель Константин Паустовский вспоминал: «У Кирилла были знакомства с крестьянами, духанщиками, бродячими музыкантами, сельскими учителями. Всем им он поручал разыскивать для него картины и вывески Пиросмана. Первое время духанщики продавали вывески за гроши. Но вскоре по Грузии прошел слух, что какой-то художник из Тифлиса скупает их якобы для заграницы, и духанщики начали набивать цену. И старики Зданевичи, и Кирилл были очень бедны в то время. При мне был случай, когда покупка картины Пиросмана посадила семью на хлеб и воду…»
Нико Пиросмани. «Портрет Ильи Зданевича»
Зданевичи убедили Нико, что его картины будут иметь успех у образованной публики. Кирилл приобрёл у Пиросмани большое количество картин, многие художник выполнил на заказ. В феврале 1913 года Илья опубликовал в газете «Закавказская речь» статью о творчестве Пиросманашвили под заглавием «Художник-самородок». Уже в марте несколько его картин появились на выставке в Москве. Творчеством Пиросманишвили заинтересовались другие коллекционеры. Иллюстрированное издание «Сахалхо Пурцели» поместило фото Пиросмани и репродукцию его «Свадьбы в Кахетии».
«Художник, чье творчество могло бы прославить нацию и дать ей право на участие в нынешней борьбе за искусство, — говорилось в статье. — Понимание цвета и пользование им ставят Пиросманишвили в ряд великих живописцев».
На благосостоянии художника его слава, как ни странно, практически не отразилась. А когда в 1914 году после начала войны в Российской Империи был введён сухой закон, положение Пиросмани, существенной частью дохода которого было изготовление вывесок для питейных заведений, ухудшилось.
Да и гордость его длилась недолго. Духанщики и прочие знакомые, для которых он рисовал, узнав, что Нико «заделался великим художником», начали отпускать в его адрес презрительные шуточки. Полноценного признания критиков и искусствоведов он так и не дождался. В том же «Сахалхо Пурцели» появилась карикатура: Нико стоит в одной длинной рубахе с голыми ногами, а рядом с ним искусствовед говорит: «Тебе нужно учиться, братец. Лет через 20 из тебя может выйти хороший художник, вот тогда мы пошлем тебя на выставку молодых». А ведь Нико к тому моменту было уже за пятьдесят.
Почувствовав себя чужим — на этот раз уже не только среди богачей, но и в привычном мире духанов, Пиросманишвили перестал рисовать, опустился и превратился в совершеннейшего бродягу. Он не здоровался со знакомыми, бесцельно слонялся по улицам, что-то бормоча себе под нос. Весной 1918 года его обнаружили в подвале дома, лежащим прямо на битом кирпиче. Он уже никого не узнавал, в больнице, куда его отвезли, записали: «Мужчина лет 60, бедняк, происхождение и вероисповедание неизвестно». Через пару дней он умер, и похоронили его без отпевания, в общей могиле для бедняков.
link
